Арабская Испания: Оазис терпимости в Европе. «Стрела пронзающего взгляда…»
Начиная с тринадцатого века, власть арабов в Испании отступает, пока совсем не сходит на нет со падением Гранады в 1492 году.
До самого конца арабской Испании кордовские поэты продолжали воспевать любовь к юношам, как это делал, например, Юсуф Третий, правивший в Альгамбре с 1408 по 1417 годы. Его перу принадлежат следующие стихи:
Познай того, кто умирает, чьи очи истекают стремительным потоком слез!
Тот, кто потребует возмездия от обольстительного молодого оленя,
Изящного телом, словно свежая цветущая ветвь,
Кто потребовал расстояния и отчуждения!
Он соблазнил меня очарованием своих век,
Если бы это было позволено — хоть он избегает меня вечно,
Я бы обрел цель своих желаний, развязав его пояс…Чем объясняется такой разительный контраст между суровыми религиозно-юридическими канонами и свободой светской культуры? Следует помнить, что арабы считали себя потомками Измаила, сына Авраама, и поэтому также считали еврейскую Библию священной книгой, хотя она уступала во влиянии Корану. Эта этнико-религиозная связь привела к тому, что ислам позаимствовал многие иудаистские и христианские взгляды на человеческую сексуальность. Информация о гомосексуальности, дошедшая до нас от бедуинов из доисламских времен, крайне скудна, и в целом считается, что окончательно взгляды арабов на гомосексуальность оформились после завоевания ими Сасанидской Персии.
С точки зрения культурного контекста, покорение Персии повлияло на арабов так же, как завоевание Греции на римлян: их достаточно примитивная культура открыла для себя выдающиеся достижения древней цивилизации. К сожалению, хоть мы и знаем, что мужская любовь к юношам была повсеместно распространена в мусульманской Персии, до нас не дошли сведения о доисламском отношении к геям в этой стране. Авеста, священная книга зороастризма древней религии Персии, созданная Зороастром около 550 г., запрещала гомосексуальные контакты и даже предписывала смертную казнь за это нарушение. Тем не менее, по свидетельству отца истории Геродота, спустя уже столетие персы переняли греческий взгляд на гомосексуальность.
Однако были и другие виды гомосексуальных отношений, которые основывались на искренних чувствах, совсем не обязательно к рабам — история сохранила упоминание страсти, которая вспыхивала в мужчинах к своим друзьям, знакомым, а порой и просто к незнакомцам, например, среди окружения Ибн Дауда или Ибн Хазма. В этом проявляется сходство с местом гомосексуальной любви в греческом обществе. Однако, в отличие от тех же древних Афин, в арабском обществе главным выступали не вопросы передачи опыта и приобщения к миру взрослых мужчин, а именно сама эмоциональная сторона такой любви, которая легко прикрывалась квази-религиозным платонизмом.
Наконец, отношение к любви как к возвышенному чувству проявляется даже в ряде хадисов, причем позже эти идеи были перенесены через Пиренеи и были восприняты средневековым Провансом, известным своей духовной открытостью. Христиан, надо сказать, поражало безразличие «арабской любви» к полу, причем надо заметить, что, поскольку арабское возвышение любви было связано с идеей ее теоретической чистоты, это позволяло избежать лишнего обвинения в аморальности. А в некоторых случая любовь к мужчине напрямую уподобляется единению с Богом, как это происходило в мистической суфисткой поэзии.
Таким образом, ислам парадоксальным образом одновременно запрещал, разрешал и возвышал гомоэротическое чувство. С точки зрения религиозно-правовых норм, он был очень близок к христианству и иудаизму, однако, в отличие от них, позволил создать уникальную культуру, которой были свойственны открытость и толерантность. Сами половые контакты были официально запрещены, но мужчина, который признавался в любви к другому мужчине, вызывал уважение и восхищение. Для исламского мира он отнюдь не был падшим грешником, предателем своего Творца или изгоем, который мог навлечь гнев Господа на себя и свой народ.
